ВАДИМ СКВОРЦОВ: -

ПРЕЖДЕ ВСЕГО, Я РАБОТАЮ НА ПУБЛИКУ

Когда молодой человек вдруг решает стать журналистом, значит, ему не хвата­ет в жизни романтики. Вдруг хочется побывать на войне, сделать свой «репор­таж с петлей на шее», резать правду-матку, проникать в бандитскую или про­фессиональную среду. Или «летать в об­лаках» на театральных, поэтических, высокохудожественных крыльях. Когда моло­дой человек идет в журналистику, он делает свой амбициозный выбор.

Думаю, вот уже много дней думаю о Вадиме Скворцове, о видном братском журналисте, который, наверное, сделал главный выбор, свой «репортаж с петлей на шее», с правдой-маткой, прониканием в среды и облака. Тема разговора - ста­рая и новая журналистики и человек Сквор­цов, его выбор.

Долгое время существовала строгая жур­налистика с выверенными, точными сло­вами, бледными образами и правильными мыслями. Потом пришла другая и дру­гие. Яркая, образная, с кровью, ужаса­ми, маньячностью стиля, сексуальная и очень желтая. Я уважаю строгость мыс­лей, интеллигентность старой журналисти­ки и не могу не восторгаться яркостью, простотой и читаемостью новой волны. Как всякий нормальный человек, хочу быть посередине.

А он, Скворцов, где? И где, с кем ты, читатель? Какую журналистику хочешь? Если новую, то статья должна называться как минимум «Носки Скворцова» или «Подмочили журналиста». Во время беседы я вылила на Скворцова ведро воды (нечаянно, конеч­но). Импозантный телемэн сушил носки на батарее у меня дома. Сидел с голыми ногами и сотовым телефоном, веселенький такой. Так вот, новая жур­налистика сделала бы это главной информацией, вокруг носков крутились бы и политики, и журнали­стика, да и сам человек Скворцов. Старая журнали­стика не обратила бы на носки никакого внимания, что, возможно, и правильно, но скучно.

Болтаясь между двумя журналистками, хочу выяс­нить «где же Скворцов?» в интересной форме.

ТОГДА ОБИЖАЛИ ЗАКОПЫРИНА

Я начинал как газетчик. Работал корреспондентом в «Огнях Ангары», потом ответственным секретарем. Газета «Братскгэсстроя» была тогда на особом поло­жении - интересные командировки и в Москву, и в Ленинград, и на Дальний Восток. Но наступили другие времена. Произошел конфликт Закопырина с властью. (неинтересно). Натура русская такая - кого обижают, тот и прав. Так мы в свое время и Ельцина выбирали. Тогда обижали Закопырина. В результате этого дела пострадали и редактор и зам. редактора. Об этом писали и в «Огоньке», и в «Литературке», и в «Экономической газете»…

СКВОРЦОВ - СОВОК

Кстати, тогда у меня было нормальное карьерное желание вступить в партию. Будешь в партии - будешь ты и редактором.

- А как же убеждения?

- А я был максималистом, совком. Тогда у нас в университете свободомыслящих ребят-историков при­хватили за какие-то листовки. Но меня в тот мо­мент раздражало даже не то, что они это сделали - коль у них есть такие убеждения. Я даже уважал за смелость - не боятся ни КГБ, никого. Так вот я их спрашиваю: «Ты, Володя (или Витя), критикуешь Маркса, Ленина. А скажи мне, если это не секрет, что ты у них прочитал?»

- Коммунисты всегда так спрашивали.

- Я сам не могу похвастаться, что много прочи­тал, но воспринимал все так: вот есть мировой империализм, который спит и видит нас разоренны­ми. Хотя сейчас, когда мы далеки от прежних идей, я вижу, что те цели империалистические, о которых мы говорили, они-то достигнуты. Нет той страны. Я уже не ощущаю себя защищенным. Это раньше я жил в великой державе, и с нами счита­лись.

Конечно, я не мог понять, почему мне нельзя написать об Афганистане. А я видел, как привезли парня с той войны.

- Что Вы делали с этими мыслями?

- Я решил обмануть цензора художественной про­зой. Написал новеллу «Я хочу, чтобы меня помни­ли». Потом она была озвучена на областном радио. Я был в Иркутске на сессии, совершенно случайно включил радио и услышал свою новеллу.

КРАСИВАЯ БЛОНДИНКА

- Я остановился на парткоме, на том, что от меня хотели избавиться (неинтересно). Полтора месяца рабо­тал в горкоме комсомола, но это точно было не мое. Мне нужна была журналистская суета, а не комсомольские планерки. Информация, что я не у дел, дошла до Ю. Ю. Рясенского - главного режис­сера старого Братского ТВ. Тогда он руководил Братским отделом вешания Иркутской студии ТВ. Серьезней того ТВ не было в Братске. На строительство ГЭС приехали профессионалы из многих городов России. Это были молодые, хорошо подго­товленные ребята, работали в прямом эфире. У них другого выбора не было. Кстати, у Ю. Рясен­ского жена была первым диктором Братской сту­дии. Я учился тогда в 1 классе, увидел по телевизору Г. В. Телятникову и влюбился.

- Это такая яркая блондинка?

- Да, да, да.

- Я под нее ела. Родители включали телеви­зор, и как только там появлялась эта краси­вая тетя, я почему-то начинала бешено есть.

- А я был в нее влюблен. Она была идеалом, моим эталоном женской красоты.

НЕИНТЕРЕСНАЯ ГЛАВА

- И вот я попал на телевидение. Стал заниматься новостями. Хотелось поострее, погорячее. (неинте­ресно).

- Уход из ТРК «Братск» был принципиальным поступком, вынужденной мерой или эта­пом творческого поиска?

- С приходом г. Артемьева. (неинтересно). Не устраивало. (неинтересно). Не нравилось то, что я не учитываю политическо­го момента. Последней каплей послужил мой ре­портаж из 26-й школы.

Потом была «Советская молодежь», я работал там собкором, потом опять телевидение, новости и но­вый проект - авторская программа «Штрих».

- Штрих - это что-то мимолетное, несерьез­ное?

- Да, потому что у меня не было возможности глубоко погружаться в тему.

- По этике журналист вообще не должен выносить словесную оценку. Это должен делать его герой, сюжеты.

- Да, это профессионально.

- По моим сведениям, «Штрих» - это передача, где сидит Скворцов и размышляет.

- Нет. Может быть, где-то и было. (неинтересно). Штришками я выхватываю моменты и пытаюсь вне­сти свой вклад в картину жизни.

- Но все-таки это легкий путь создания аналитической программы?

- Я согласен. И могу со всей ответственностью сказать, что я четко представляю, как сделать аналитическую программу. Но это очень трудоемкий процесс. Думаю, что мозгов бы хватило, а вот силенок - нет.

БЛИЗОК К БАНДИТАМ?

- Создается впечатление, что у Вас несколь­ко агрессивный стиль подачи материала.

- А Вы смотрели мои материалы?

- Очень мало.

- Вы находитесь под влиянием той репутации, того имиджа, который обо мне сложился. Я могу даже перечислить кто я: агрессор, скандалист, близок к бандитским кругам. Если я буду оправды­ваться, это ничего не даст. Если кому-то хочется видеть меня таким - пусть видят.

- А чем Вам не нравится такой «крутой» имидж?

- Это было хорошо лет в 25. Сейчас меня это не греет.

- А какой Вы?

- Если честно, то я человек неконфликтный. Я занимаюсь журналистикой, и сам Бог велел мне быть общительным. Но приходится делать усилия для общения. Для кого-то дело простое и обыден­ное постучать к соседу и попросить соли, хлеба. Я так не могу. Почему-то мне неудобно беспокоить человека по таким пустякам.

- Итак, неконфликтный, по сути, вы залеза­ете в политику.

- Возьмем нашу дискуссию с бывшим мэром. Эле­ментарное чувство справедливости заставило это сделать. Я был по тем временам человеком инфор­мированным, знал всю эту кухню. Был помощником депутата Госдумы. И когда кто-то из чиновников на черное говорил о белое, без угрызений совести врал, возникало чувство внутреннего сопротивления лжи, высокомерию, цинизму. Это я о чем?

- О том, что Вы хороший.

- Ну, бывало, заносило. В азарте борьбы, когда пытаются мешать, говорят всякие гадости, возникает спортивная злость. Но у меня много и душевных материалов. Вот мы: сделали с Володей Монаховым передачу о поэзии…

ПУШКИН В БРАТСКЕ

- Наверное, Вы тоже пишете стихи.

- Да. Это стихи о любви.

- Они публиковались?

- Немножко. Например, в сборнике «Братск - Пушкину» есть мое стихотворение:

«Тихо лодка пристанет к берегу,

Робко днищем царапнет песок,

Мы уедем с тобою в Америку,

Будем пить апельсиновый сок. »

- А при чем здесь Пушкин?!

- Да ни при чем (неинтересно). Я увидел в идее создания Пушкинского общества возможность для людей как-то объединиться. Чем, например, привле­кателен сейчас для меня футбол? Раньше я думал, зачем администрация выделяет такие средства? А когда пришел на футбол и увидел это единение разных людей. Там нет начальников и подчиненных, богатых и бедных. Есть поклонники одной или другой команды.

ЖИРИНОВСКИЙ ПОЛЮБИЛ СКВОРЦОВА

- Вот Вам старый русофильский вопрос: «На публику можно работать, угождая ее вкусам, а можно развивать и поднимать уро­вень людей. Как Вы делаете?»

- Я благодарен своим родителям за то, что они меня нормально воспитали. Что такое хорошо и что такое плохо, я хорошо усвоил.

- Это хорошо - нести на экран криминаль­ные темы, акцентировать на них внимание? На смерти, ужасах, конфликтах?

- Вы посмотрите, что творят зарубежные коллеги. Все знают, что самые сильные новости - это CNN. Там в начале - все, что связано с гибелью людей. Человек всегда будет интересоваться смертью, насилием, кровью. Хотя обилие крови на нашем экра­не меня уже достало. И не только меня. Нужно равновесие. Нужна цензура, наконец. А равновесие я вижу таким: «А в конце нашего тревожного или страшного выпуска мы хотим рассказать о человеке, который делает деревянные ложки»,

- Но мы устроены так, что большее внима­ние уделим тревожному, страшному, а не ложкам.

- Жалко, что Вы не видели мои передачи. А то я предстаю, как некий монстр, который жаждет крови.

- Нет, я знаю, что Вы добрый и мягкий. Наблюдала за Вами и сделало такой, может быть, скоропалительный вывод, но самостоя­тельный. На встрече журналистов с Жири­новским последний товарищ просто полюбил Вас за понимание. Я лично ехала смотреть на клоуна, а Вы разговаривали с ним, как с человеком.

- Уважительно надо относиться ко всем. Я хотел уловить человеческое в Жириновском, а не эту клоунаду, которую считаю игрой, имиджем.

НЕ ОБИЖАЙТЕ НЕВМЕРЖИЦКОГО

- В деле историков Вы оказались на сторо­не нападающих. Тогда, Вы еще не были за­щитником слабых?

- В жизни каждого человека есть моменты, о которых неудобно вспоминать.

Рядом с чувством справедливости есть еще чувство страха. И я ему подвержен.

- Если это так, как Вы не боитесь нападать на органы. Чревато. Страшно.

- Как это - нападать?

- Мне сказали, что Скворцов любит наводить порядок в милиции.

- Конкретный пример – звонит женщина, у соседки сына убили, надо хоронить, а нет документов. Когда мы приехали, то увидели, что погибший избит. В результате расследования нужно было встретиться с участковым инспектором. Приехали с камерой, а он не пустил нас, хотя предварительно с ним договорились. В результате участковый предстал не в лучшем виде. Я конечно добавил сарказма сказав, что видимо, между перестрелками с бандитами у него не хватило времени прийти к матери погибшего парня.

- Но Вы не пошли дальше…

- Если доводить все до конца, у меня не хватило бы сил.

- Значит, не чувство страха помешало Вам пойти дальше и заняться системой такого поведения служителей порядка, а просто занятость.

- Наверное, но мне было страшно, когда ректор Мартыненко обратился в суд с требованием, чтобы я выплатил 100 млн. за моральный ущерб. Или когда в суд обратился Невмержицкий, возникли сомнения: а не хотят ли меня подставить. Еще я думаю, что если бы в то время Иван Павлович пошел на откровенный разговор, раскрыл мне какие-то карты… Ведь все было замешано на чистой политике. Вчера во время прямого эфира был звонок: «А когда посадят Невмержицкого. »

- А чем все это дело закончилось?

- A ни ничем! Иван Павлович работает на БрАЗе. Но когда такие вещи звучат в прямом эфир: «Когда посадят?» - меня коробит.

- Так были тогда нарушения законов?

- Я думаю, что были. (неинтересно).

ГОЛУБЫЕ ПЛАНЫ СКВОРЦОВА

- А сами Вы были очень разборчивы вовремя предвыборной кампании?

- Да.

- Вы очень самостоятельны или деньги не нужны?

- Нет, деньги нам очень нужны. Мы рассуждаем так: пришел один кандидат – заплатил, пришел другой – заплатил. Пожалуйста. Я приглашал и Невмержицкого участвовать в дебатах… (неинтересно).

- А если бы к вам пришел, к примеру, представитель партии голубых.

- Для начала я бы с ним так плотно пообщался (интересно).

- А если бы это был нацист?

- С нацистами у меня особые отношения. Все-таки дед погиб в 23 года. Но почему может прийти нацист?

КАК МОЛОДОЙ ПОРОСЕНОК

- Вы амбициозны?

- Если бы я не был амбициозным, то не работал бы журналистом.

- Мне кажется, что Вы «во власть хотите».

- Тогда бы я предпринимал практические шаги, чтобы туда попасть. Меня приглашал бывший мэр в пресс-секретари, и можно было бы маленькими шажками. Но я не хочу зависимости. Могу зажать себя, согласиться с тем, с чем не согласен, но не надолго, потом наступает дискомфорт, наступает депрессия. Были попытки в 1996 году податься в городскую Думу. Но я мало что делал, не ходил по квартирам, не здоровался с избирателями за руку.

Хотя быть депутатом - это возможность как-то обезопасить свое дело. Иногда чувствуешь себя таким беспомощным. Я даже говорю в таких случаях (когда беспомощность чувствую): Если будут давить, я буду визжать не хуже молодого поросенка.

КТО МЕТР?

- Одна братская журналистка сказала: «Мы можем писать разными стилям, проповедовать разные идеи, но мы доли едины в одном - защищать журналистов». Есть такое братство журналистов в нашем городе?

- Нет. Раньше дружнее были журналисты, может быть, потому, что жизнь была прение. Сейчас есть разделение по материальным признакам. Есть хозяева. Поэтому, когда возникает какая-то напряженность, человек может подойти и честно сказать: «Извини, я не могу выступить в твою поддержку. Понимаешь, я же могу оказаться без работы.

Как обвинить этого человека? Понятное дело…

- У Вас есть учитель? И вообще у нас в Братске есть журналистская среда, которая развивается?

- Есть, но очень маленькая. Гуляет по Братску идея создания пресс-клуба.

- Есть журналисты достойного уровня, которые могут помочь молодому журналисту?

Уважаю журналиста Кузьменкова помню, как он приезжал с задания и, пока не обработан материал - никакой сигаретки, чем я грешил. Володя Монахов, конечно. Хотя теперь он в большей степени поэт.

- А другого плана журналисты Вам интересны? Журналисты-лирики.

- Есть такой журналист Галя Миронова, как журналист, она еще не раскрылась. У нее обостренное чувство справедливости. Это отзывчивый человек. Когда пишет, вкладывает душу.

СКВОРЦОВ СБЕЖАЛ ОТ ЖУРАВЛЕВОЙ

- Вадим Владимирович, как Вы прекратите со мной общение, если надоест? (спросила в самом начале беседы).

- Я бы сделал это так. Зашел в соседний кабинет и попросил бы кого-нибудь позвонить и сообщить о срочном деле.

Наша вторая встреча-беседа с Вадимом Скворцовым закончилась после телефонного звонка - ему сообщили о срочном деле. Знаю, что случайность. Но какая интересная!

Старая и новая журналистики мнутся в растерянности, пытаясь закончить статью. Визжу от удовольствия, потому что как эти сделать, знаю одна. Вспоминаю носки, телефон и еще что-то хорошее и смешное. А ведь я хотела «наехать» на Скворцова. Но не тут-то было!

О. ЖУРАВЛЕВА,

«Твоя газета», 23марта

Проект «Общее Братское Обозрение»

Источники: http://pressmen.info/brat0/obo_00_vad.htm